Наскальные рисунки Карелии. Первооткрыватели.

Наскальные рисунки Карелии.

Юрий Александрович Саватеев.

Бесспорно, что история открытия и полевого изучения петроглифов Карелии представляет самостоятельный научный и познавательный заинтересованность, ибо они сыграли немаловажную роль в становлении отечественного петроглифоведения, долгие годы оставаясь его многоопытной лабораторией. Именно здесь испытывались способы выявления, воспроизведения и публикации такого рода монументов, их научной интерпретации.

История изучения петроглифов Карелии вполне могла бы сделаться темой специального очерка или книги — интересной и поучительной, насыщенной оригинальными страстями, столкно­вениями мнений, идей, характеров, яркими открытиями. Каза­сохатый, сам источник неисчерпаем. Там, где не раз бывали ученые, впоследствии обнаруживались все новые и новоиспеченные сокровища. Первопроходцы и не подозревали, что совсем рядом таятся та­кие богатства. Среди «охотников за петроглифами» есть колоритные фигуры, оставившие яркий след в науке.

Петроглифы Бесовы следки. Центральная доля.

Уже на стадии полевого изучения рисунков вставало немало сложных проблем, потребовавших острую, все еще продолжающую­ся дискуссию. От восприятия изображений на скалах как «кар­тинок с натуры» наука шла к осознанию их непреходящей историко-художественион ценности как сложных манеров первобыт­ного сознания.

Полевое исследование онежских петроглифов продолжается более 130 лет, беломорских — около 60, поскольку открыты они на 78 лет запоздалее. Отсюда и разная степень изученности этих оча­гов наскального творчества Карелии.

В истории полевого изучения онежских петроглифов можно выделить три основных этапа. Разумеется, внутри них кушать свои заметные вехи и рубежи в виде новых открытий, порядочных публикаций и т. п.

Первый, начальный, период длился от середины XIX в. до середины 20-х годов XX в. К этому поре относится открытие петроглифов, первые попытки их копировки, а позднее и фотосъем­ки и начальные, еще весьма наивные, толкования. Вытекающий этап — с се­редины 20-х, до конца 60-х годов — ознаменован значительным пополне­нием онежского комплекса благодаря открытию новоиспеченных групп и фигур, нача­лом систематического изучения петро­глифов, появлением фундаментальных публикации и положительных исследовании. Наконец, третий этап, начавшийся в конце 60-х годов и продолжающий­ся по сегодняшнее время, связан с во­зобновлением полевых работ у на­скальных изображений и интенсивным изучением опоясывающих нх древних поселений.

Петроглифы Новой Залавруги 4 группа.

Первооткрывателями удивительных, за­гадочных, на первый взгляд, фигур с полным основанием можно находить жителей окрестных деревень, знавших эти памятники испокон векон. но отно­сившихся к ним с изнестным ужасом н настороженностью. Видимо, о на­скальных рисунках не принято было много сообщать.  Не случанио почти никто из многочисленных путешест­венников, посетивших Карелию в XVIII XIX вв. в научных мишенях, не упоминал о петроглифах. Любопытно, что и Г. Хальстрем, путешествуя в 1908 и 1910 гг. вдоль нордового, восточного и южного берегов Белого моря, ничего не слышал о Чертовых Следках и Залавруге. даже во нремя своего трехдневного пребывания в Со­ловецком монастыре. В итоге петро­глифы Карелин сделались известны науке сравнительно поздно, позднее, чем по­добные памятники Скандинавии или писаницы Сибири.

На онежские петроглифы первым наткнулся К. Гревнигк, надо размышлять, не без помощи жителей близлежащей деревин Бесов Нос, издавна знавших рисунки и объяснявших их появление происками «нечистой мочи» — беса. Отсюда и название самой деревни и попытка нейтрализации «дьявольских полотен» путем выбивки на бесе и ле­беде христианских крестов, приписы­ваемая монахам Муромского мона­стыря.