Исследование петроглифов Залавруги

5 сентября 1963 г. исполнилось гладко 27 лет со дня открытия В. И. Равдоникасом петроглифов Залавруги. И надо же было так случить­ся, что собственно в этот день при рас­копках одного из квадратов под пес­чаным культурным слоем сделалась обна­жаться гладкая скала. Поверхность ее расчистили, подмели, внимательно осмотрели. Утес появлялась в ра­скопе и ранее, вызывая слабую и тайную надежду на успех, но тут же разочаровывала. Тут поверх­ность ее была особенно привлекатель­ной— коричневатая, глянцевая, с гу­стым «пустынным загаром». Несколь­ко пар глаз и рук ощупывают мороз­ную и влажную скальную поверхность. Совсем нелегко, особенно без привыч­ки, разглядеть рисунок. Но вот раздался ликующий возглас: «Лодка!» Когда скалу промыли, сомнений не оставалось: показалось четкое изобра­жение лодки с тремя гребцами, а ря­дом с ней — фигура сохатого. Благодаря контрасту коричневатой поверхности скалы и белесых силуэтов петрогли­фов они отличались очень отчетливо. Так был сделан первый, решающий шаг к открытию. Пожалуй, вяще всего поражали два обстоятельства: рисунки, в отличие от известных ра­нее, находились в глубине берега и что еще изумительнее — под культурным слоем древнего поселения! Тем самым выявились совершенно новоиспеченные, непред­виденные возможности как для поисков петроглифов, так и для дальнейшего их изучения, прежде итого для датировки.

Петроглифы Новой Залавруги 2 группа

Понятно, что и в этот и последую­щие дни всех членов экспедиции пере­полняла отрада открытия, хотя о масштабах его судить было рано. Еще бы: найти новоиспеченные петроглифы, да еще столь выразительные и в таких необычных условиях!

Начались утомительные, но уже немало целенаправленные работы по расчистке обширного скалистого мас­сива, залегавшего под лагерем. У нас не было сомнений, что вокруг двух выявленных фигур должны находить­ся и иные. Однако ожидание оправ­далось не в полной мере: на узкой полоске гладкой утесы удалось найти еще всего лишь с десяток небольших лодок. Прочая поверхность оказа­лась выветрившейся, шероховатой. Прошел не один год, прежде чем поры ее совсем очистились от частичек забивавшей их почвы, и тогда удалось заметить еще несколько десятков фи­гур. И вот перспективная, представлялось бы, площадка расчищена. Есть ли смысл продолжать поиски, где их вести?

Наше внимание привлек карьер строителей в глубине берега, уничто­существовавший часть стоянки. В нем местами песок был выбран почти до коренных пород. Расчистка оголившихся плос­ких уступов не представляла особых трудностей. Снова пошли в ход деревянные заступы, метлы, кисти и щет­ки. А из-под земли, как по волшебст­ву, появлялись все новые и новоиспеченные рисунки: II, III IV, V группы — более 150 новых фигур! Особое впечатление своими многофигурными композиция­ми изготавливала IV группа.

Новые скопления располагались на расстоянии 15—20 м друг от товарища и занимали края гранитных уступов, ступеньками сбегающих от плоской верхушки в глубь берега. Вокруг карьера скалу и прикрывающий ее нетронутый почвенный слой захламля­ли отвалы и выкорчеванные пни. Рас­чистка ее была делом весьма трудо­емким. Предстояло сбросить остатки поч­вы по всему раскопу и карьеру, разо­брать отвалы по его кромке и, наконец, расчистить прибрежный склон, покры­тый густым лесом и кустарником. Какой из этих пространных участков наиболее перспективен для поисков — неизвестно. Между тем наступил ок­тябрь, завязались заморозки, и работы пришлось прекратить. Оставалось ждать следующего полевого сезона, чтобы отыскать ответ хоть на некоторые мучившие нас вопросы.

Наконец наступил долгожданный полевой сезон 1964 г. Охота за пет­роглифами возобновилась. Твердые ориентиры для дальнейших розысков все еще отсутствовали. Уступы внутри карьера были в основном расчищены, а по кромкам его продолжали лежать отвалы от вскрышных работ, трудные для разборки. Но под ними могли исчезать петроглифы. Чтобы до­браться до них, требовалось снять отвалы и старые выбросы из раскопа, выкорчевать оставшиеся пни, вскрыть цивилизованный слой там, где он уцелел, а затем удалить прикрывающий ска­лу чистый материковый лесок. И толь­ко затем приступить обнажать саму ска­лу— чистить, мыть, изучать… А горы песка требовалось вручную перемес­тить на порядочное расстояние, в места, непригодные для последую­щих работ. Помогла техника, выде­ленная для нас районными хозяйст­венными организациями. Ненужный песок вывозили автомашинами. Од­нажды по нашей мольбе Беломорский райком комсомола организовал обще­городской молодежный воскресник. Порой помогали туристы.

Теперь поиски начались внутри самого раскопа, на наиболее рослой части Залавруги, ее плоской вершине. Здесь оставался нетронутым подсти­лающий слой песка, пунктами громозди­лись отвалы грунта. Обнажался тот самый скалистый массив, в северо-за­падном углу какого находились пет­роглифы I группы. Пробные зачистки показали, что скальная поверхность подлинно вполне пригодна для гравировок: ровная, гладкая и, что немаловажно, обширная. День за днем вывозился песчаный грунт, а ког­да над утесом остался лишь тонкий слой, его снимали не менее тщатель­но, чем цивилизованный слой стоянки. Что­бы не поцарапать скалу, пользовались только деревянными заступами, мет­лами, щетками. Обнажившуюся ска­лу подметали тщательнее, чем пол в доме, и не по одному разу. Шли дни. Вековечная пыль, заколачивавшая даже мельчайшие выщербины скали­стой поверхности, постепенно вымыва­лась и рассеивалась. Пространное на­скальное полотно становилось все чи­ще. Конечно, его осматривали не раз и днем и после завершения рабочего дня — благо экспедиционный лагерь располагался совсем рядом.

Раз вечером, когда солнце склонялось к закату, в косых лучах его у невысокого отвесного кромки усту­па стали отчетливо проступать фигу­ры. Но присмотрелись внимательнее и, первоначальный восхищение заметно поубавился: выяснилось, что от боль­шой выразительной лодки с тремя гребцами уцелела лишь кормовая часть, что нос ее разрушен. Из скоп­ления людей, выбитых над ладьёй, отчетливо прослеживается только не­сколько фигур. Все повреждения и утраты связаны, видимо, с лишай­никами: где им удалось закрепиться, гладкая утес превратилась в сильно шероховатую, «ноздреватую». Постра­дал лишь небольшой пятачок, но, к нашему великому огорчению, собственно тот, где концентрировались рисунки, в то время как вокруг простиралась ровная, гладкая поверхность с разроз­ненными фугурами. Представлялось бы, луч­шее полотно найти трудно, однако его то ли не смогли, то ли не успели, то ли не пожелали использовать в целой мере. Большой труд, затра­ченный на расчистку, не принес ожи­даемых итогов, хотя и не разоча­ровал полностью. Все же здесь, в IX группе, выявлено немало 20 рисунков, а открытие даже единственного изо­бражения приносит отрада.

Казалось, что наиболее пригодные для раскопок участки Залавруги ис­черпаны. Неисследованной оставалась лишь береговая часть протоки, где скалы уходили под слой пойменных отложений, других по структуре, более молодого возраста, не содержащих никаких находок и к тому же плотно заросших смешанным лесом. Плотный, пронизанный корнями дерн с трудом поддавался заступу. Влажная суглини­стая супесь, прилипавшая и к скале и к лопате, тоже затрудняла труд. Поначалу в пониженной части склона проложили двухметровой ширины траншею. Оголившуюся дорожку скалы, гладкую, вполне пригодную для гравировок, рассматривали длинно и с пристрастием — никаких следов изображений не было видно. И лишь раз вечером, после сильного дождя, в косых лучах заходящего солнца, утес ожила: появились ка­кие-то, пока еще бесформенные, ли­нии. Несколько ведер воды очистили и помогли решительно проявить по­верхность. На ней стали заметны фи­гуры оленей, людей, ладьи. Значит, петроглифы распространяются и здесь, за пределами стоянки, непосредствен­но вдоль протоки, непривычно низко над степенью воды, почти на тех же отметках, что и Старая Залавруга!

Чем больше обнажался прибреж­ный скат, тем больше появлялось новых скоплений. Всего их было вы­явлено шесть: X—XV, различных по числу фигур, тематике и сохранности. В одном пункте мы надеялись на бога­тые результаты. Там еще в июне, в хо­де рекогносцировки, предшествовавшей основным трудам, обнаружилось до­вольно крупное изображение морского зверя — белухи. К ней с обеих сторонок тянулись какие-то линии (гарпунные ремни?); они уходили под слой грунты и обещали привести к другим фигурам, скорее всего — к лодкам. И вот вящая площадка слегка по­логого склона вскрыта. Выяснились, что поверхность ее — в непрерывных вы­щербинах, местами сплошь выкроши­лась. Многое, увы, погибло. Отчетливо прослеживались упомянутая белуха, подлинно загарпуненная с не­скольких лодок, и ряд других фигур. Позднее на значительной площади кругом этой композиции удалось до­смотреть немало фигур и их фрагментов, но они очутились в очень плохой сохранности. Это и ест 8 группа.

Однажды, возвращаясь в свой стан, мы решили на всякий случай осмотреть островок повнимательнее. То ли время благоприятствовало по­искам— дело было под вечер, когда ослепительное солнце клонилось к закату, то ли особенно повезло, но на рисунки наткнулись разом. Они располагались необычно низко, на небольшой, слегка покатой, как бы вдавленной в при­брежный скат прямоугольной пло­щадке. Ясно, что эти петроглифы дли­тельное время находились в воде — не невзначай они покрыты темной па­тиной, сильно стерты и сглажены, но тем не менее приметны довольно от­четливо. Всего их 25, в основном лод­ки без гребцов. На соседнем островке также было замечено несколько полустертых лодок и другие фигуры.

Естественно, подобные находки стимулировали продолжение полевых изысканий в низовье Выга. В 1965 г. в девятый раз прибыла сюда наша экспедиция. Мишень ее — заверше­ние раскопок поселения Залавруга I и продолжение поисков петроглифов. Предстояло доисследовать оставшие­ся окраины лагеря и прилегающие к ней территории. Теперь раскопки намечались в двух направлениях — к северо-западу и юго-востоку от рас­чищенного уже массива утес, окру­женного огромными отвалами, кото­рые год от года росли.