Народные волнения 1905-1906 годов в Керетской волости

Год 1905-й был для царской России годом мощнее­ших потрясений. Кровавое воскресенье 9 января, вы­звавшее всеобщее возмущение и могучую вал забас­товок, митингов, демонстраций почти по всей стране; всероссийская октябрьская политическая стачка и пре­словутый царский «Манифест 17 октября»; декабрьское вооруженное бунт в Москве с кровопролитными боями на баррикадах,— вот основные звенья первой русской революции, получившей размашистый резонанс в самых различных слоях общества.

1905 г., 9 января. Кровавое Воскресенье в Петербурге, расстрел миролюбивого шествия рабочих: убито — 1200, ранено — более 5000.

Карелию эти события захватили в гораздо мень­шей степени из-за малочисленности и слабой организо­ванности пролетариата, отсутствия неплохо налаженных связей не только с главными промышленными центрами страны, но и внутри губернии. И если Петрозаводск и полуденная Карелия имели такие связи с Петербургом и Архангельском и вести о событиях в России доходили туда сравнительно быстро, то северные районы полу­чали лишь минимум информации и с запозданием. Здесь узнавали о грозных событиях в стране главным обра­зом сквозь политических ссыльных. Именно поэтому пик революционных событий в Поморье пришелся лишь на лето 1906 года.
Первыми, 29 мая, начали стачку рабочие лесо­заводов Архангельска, 10 июня — Ковды, 19 июня — Сороки. 21 июня забастовали 99 пролетариев Керетского ле­созавода Савина. Стачку возглавила социал-демокра­тическая группа, заключавшаяся из политических ссыльных и местных рабочих. Стачечники требовали повышения заработной платы, установления 8-часового пролетария дня, улучшения условий труда, выдвинули ряд других экономических требований. На митингах политические ссыльные Витковский и Миронов выступали с лозунга­ми: «Долой самодержавие!». Завод бурлил. Из рук в руки передавались листовки с текстами революци ных песен. Пролетарии ходили по улицам с красными гами, пели «Марсельезу».
Вконец перепуганный заводчик Савин 22 июня правил старшему фабричному инспектору Архангель­ской губернии Гарину паническую депешу:
«Вчера рабочие забастовали. Предъявили требования увеличения рабочей платы, уменьшения пролетариев часов. Плата прибавлена, [но] они отказались работать. На предложение расчета заявили [что] расчет получат, [но с] завода не удалятся, работать другим не дадут. Теле­графируйте продолжительность рабочих часов [на] за­воде, бирже. Что мастерить? Телеграфируйте. Савин».
«Здесь продолжительность работы: дневная смена десять часов, ночная — девять,— отозвался на следующий день Гарин.— По возможности удовлетворите».

Забастовка продолжалась пять дней, после чего ра­бочих, добившихся кой-каких уступок (например, уста­новления 10-часового рабочего дня), перевели на по­грузку иноземных пароходов, все эти дни ожидавших у причалов, что нанесло большой ущерб заводовладель-цам.
Как ни скромны бывальщины результаты выступления басто­вавших рабочих, они помогли им почувствовать свою мочь, а сама стачка дала наглядный опыт открытой классовой войны. Керетская социал-демократическая груп­па, оценивая итоги забастовки, перепечатала и распро­странила среди пролетариев прокламацию Архангельского комитета РСДРП, в которой говорилось:
«…До забастовки мы бывальщины разрознены, во время забастовки поняли, что нужно сплотиться, и мы все объединились под одно социал-демократическое стяг, сплотились в одну великую силу. Вот самое главное, что могла дать стачка…
Мы поняли, что для дальнейшей борьбы нам необ­ходим профессиональный союз.
Основное, нужно помнить, товарищи, что только тогда рабочему классу будет неплохо, когда рабочие всей России объединятся в одну великую Российскую социал-демократическую рабочую партию. Она прочертит такие законы, какие нужны рабочему классу. Товарищи, при­соединяйтесь к этой партии!»

В августе пролетарии поморских лесозаводов убеди­лись, что отступление хозяев было преходящей тактиче­ской уловкой, сознательным обманом. Никто из завод­чиков и не собирался выполнять договорных условий. По Поморью прокатилась новоиспеченная волна забастовок.
25 августа керетские рабочие предъявили Савину заявки: уменьшить продолжительность рабочего дня, повысить заработную плату, улучшить жилищные обстоятельства и медицинское обслуживание, ввести оплату за сверхурочную работу и т. д.— всего 29 пунктов.

Однако кое-какая растерянность властей и буржуа­зии, вызванная мощными выступлениями пролетариата, уже прошла. В стране наступила реакция. Значительно увереннее почувствовали себя и поморские капиталис­ты. Они упорно не шли ни на какие уступки. Выступле­ние керетских лесопильщиков, как и ряд иных подоб­ных выступлений до и после, закончились безрезультат­но. Более того, самые деятельные забастовщики и руково­дители были уволены, а некоторые даже высланы. Так, уже упоминавшийся политссыльный Витковский оказал­ся в Кестеньге, откуда строчил 7 сентября в Архангельский комитет РСДРП:
«В Кереть ничего не посылайте, потому что из людей там никого не осталось. Я порвал с ней всякие связи…»